Рекемчук Александр - Мальчики
Александр Рекемчук
Мальчики
* Часть первая *
1
Когда я, как говорится, стану человеком - буду сам зарабатывать свой
хлеб, иметь свой угол, - вот тогда первым делом я заведу пса.
Потому что жизнью своей я обязан собаке.
То есть, конечно, своей жизнью я обязан родителям: отцу и матери. Отец
мой, Прохоров Геннадий Петрович, был армейским капитаном. Мать, Прохорова
Тамара Александровна, была военфельдшером. Поженились они на фронте, а
после войны вместе с той частью, где служили, обосновались в городе
Ашхабаде. Здесь-то я и родился.
А в ночь на шестое октября 1948 года произошло ашхабадское
землетрясение. Город рухнул, погребя под своими камнями людей. В том числе
и моих родителей.
Вот так - провоевали всю войну, и не тронули их пули, а уже при полном
мире, тихой ночью, в покойном сне придавила упавшая стена.
Но как же уцелел и спасся, остался жив я сам? Ведь и я был в ту ночь
вместе с ними, в той же комнате, спал в своей детской кроватке...
Ничего этого сам я, конечно, не помню - ровным счетом ничего: ни
землетрясения, ни бедных своих родителей, ни своего чудесного спасения.
Ведь мне в ту пору еще и двух лет не исполнилось.
Но впоследствии одна женщина, приехавшая навестить меня в детдоме,
рассказала мне все, а она это знала вполне достоверно, потому что была
сослуживицей отца с матерью.
Она привезла мне гостинцев, всяких конфет и пряников, а потом, утирая
слезы, поведала такую историю.
Будто в нашей семье была собака, овчарка по имени Рекс. Она, как и
положено собаке, верно служила хозяевам, но больше всех любила меня, хотя я
и был совсем маленьким, - она сторожила меня, когда родителей не было
дома, приглядывала.
И вот в ту самую ночь, когда ашхабадские жители спали, а до толчка
оставалось еще несколько секунд, собака услышала, как изнутри загудела
земля (они ведь, животные, гораздо раньше людей такое слышат и раньше чуют
беду), и тогда она вспрыгнула на мою кровать, вцепилась зубами в рубашонку
и одним махом выскочила в окно: оно оказалось открытым, потому что ночь
была очень душная. И тотчас обрушился дом.
Так собака спасла меня.
Об этом удивительном случае, насколько я знаю, до сих пор рассказывают
ашхабадцы.
Что же дальше? Меня определили в детприемник, но не в самом Ашхабаде, а
в Липецке, ведь таких, как я, оказалось много - нас и приютили в разных
городах.
Вообще-то у отца с матерью были какие-то родственники - мои дяди, тети,
- и они вскоре после землетрясения появились в Ашхабаде, чтобы поделить
меж собой оставшееся под обломками барахло. Однако никто из них не выразил
желания забрать меня под свое крылышко, рассудив, очевидно, что государство
сумеет гораздо лучше воспитать из меня достойного гражданина. И полагаю,
что они были правы.
Об этих родственниках рассказала мне все та же приезжавшая в Липецк
женщина. Кроме конфет и пряников, она привезла мне фотографию отца с
матерью - они там вместе на карточке, в военной форме, с медалями,
улыбаются, очень молодые. На обороте фотокарточки она написала адрес
кладбища и номер могилы, где лежат мои родители, чтобы я, когда вырасту,
съездил в свой родной город, пришел туда,
Я берегу эту фотографию. Не только потому, что она - единственное,
оставшееся мне на память об отце и матери. И не потому, что я непременно,
как только у меня окажутся достаточные деньги, чтобы оплатить дальний
проезд, поеду в город Ашхабад и найду там кладбище, могилу...
Нет, тут есть еще одна причина.
У детдомовских, у таких, как я, круглых сирот, это пункти
