Ревич Всеволод - Художественная 'душа' И Научные 'рефлексы'
Всеволод Ревич
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ "ДУША" И НАУЧНЫЕ "РЕФЛЕКСЫ"
Тираж каждой фантастической книжки разительно превосходит тираж
большинства новинок "обыкновенной" прозы. К полному восторгу Книготорга,
фантастика исчезает с прилавков в считанные Дни, если не часы, а в
библиотеках... Словом, фантастикой увлечены миллионы людей, и она
оказывает серьезное, хотя бы уже в силу своей массовости, влияние на умы,
особенно молодые.
За последние годы советская фантастика дала немало хороших книг, к ней
проявляют все больший интерес писатели, получившие уже известность в
совсем других жанрах (назовем Владимира Тендрякова, Геннадия Гора, Ариадну
Громову, Вадима Сафонова, Анатолия Глебова).
Но в то же время ни в одном другом жанре не появляется, пожалуй, такого
количества (и по тиражам и по названиям) дрянной, псевдонаучной и
псевдохудожественной шелухи, авторы которой спекулируют на популярности
фантастики. Существование такой продукции - во многом следствие
критического равнодушия, неразработанности теоретических проблем,
результат противоречивых требований к фантастике. А это все вопросы
непростые и запутанные, в один присест едва ли можно их распутать.
И. Ефремов однажды назвал научно-фантастической ту литературу, которая
основывается на тех или иных серьезных научных положениях.
Но легко видеть нестрогость этой формулировки. Что такое "серьезные
научные положения"? Понятие само по себе нуждается в определении.
Например, путешествие по времени вперед принципиально допустимо, а
назад - совершенно невозможно, так как противоречит закону причинности.
Следовательно, считать путешествие по времени назад "серьезным научным
положением" никак нельзя. Но значит ли это; что мы должны как-то
рассортировывать, те нередкие произведения, в которых описывается машина
времени? Если она действует в одну сторону, то перед нами фантастика
научная, а если в другую - то, следовательно, уже не научная? А какая?
Стоит так поставить вопрос, чтобы убедиться, что к фантастике как одному
из видов художественной литературы нужен совсем иной подход, иные принципы
классификации.
Может показаться, что в этих рассуждениях есть изрядная доля
схоластики. Разве дело в названии? Но на практике неточный или, вернее,
теоретически необоснованный, нераскрытый термин приводит к весьма ощутимым
печальным последствиям.
Стоит отметить, что в сочетаниях "научно-фантастическая" и, скажем,
"научно-популярная" приставка "научно" имеет вовсе не одно и то же
значение. А между тем они часто уравниваются, и фантастика незаметно из
сферы художественной, образной, где ей настоящее место, переходит в сферу
действительно научную, логическую. Вероятно, именно в этом одна из причин
укоренившегося отношения к фантастике как к неполноценной литературе. Но
когда подобная трансформация происходит в сознании несведущих людей - это
еще полбеды. Как ни странно, утверждению такого взгляда способствуют
подчас люди, профессионально занимающиеся или пытающиеся заниматься
научной фантастикой. Так, в журнале "Москва" (№ 5, 1964 г.) была
напечатана статья В. Лукьянина "Рожденный прогрессом...". Автор прямо
ставит в один ряд научно-популярную, научно-художественную и
научно-фантастическую литературу. Такая классификация могла бы подкупить
своей стройностью. Да вот беда, при этом В. Лукьянин неверно понимает
смысл и научно-популярной литературы, которая под его пером превращается в
обыкновенные учебники для младшего школьного возраста ("ее язык - язык
самой науки, только а
